От села Нахрачинского до Леушинского (отрывок)
Шульгин С.
Утром следующего дня я отправился дальше, но уже не Кондой, как предполагал, а Кимой. Дело в том, что лишь нужно было завернуть в Катышинские юрты, которые будут верст 8 в сторону от Конды; Кимой же я мог доехать непосредственно до юрт. Я решил последнее, тем более что течение здесь не столь быстрое, как на Конде, а это нам и нужно было. Спустившись Кондой вниз по течению около 2 верст от Нахрачинского, мы выехали в устье Кимы, которая по своей ширине будет немного менее самой Конды, хотя и составляет ее пристань. На протяжении 15 верст Кима извивается между луговыми равнинами, дальше — между сосновыми рощами. День был тихий, не очень жаркий, и ехать было хорошо, но к вечеру поднялись тучи мошек и комаров. Я беспощадно дымил папиросой в своем каюке, но это не только не помогало, а еще больше раздражало надоедливых насекомых. Нескончаемо долог показался мне путь до юрт Чекаткинских, где я мог отдохнуть.
Зимой считают от Нахрачинского до Чекаткинских 30 верст, а Кимой, я думаю, будет не менее 60. И неудивительно: местами приходилось объезжать мысы верст в 5, когда прямое расстояние каких-нибудь 100 саженей! Признаюсь, я очень пожалел, что поехал в каюке, а не в маленькой лодке, не в осиновке, как называют их здесь, которую можно бы без труда перетаскивать через мысы. Как бы там ни было, вечером мы были в Чекаткинских. Здесь только 5 дворов. Особенно приятно было встретить в этих убогих и захолустных юртах приветливость, радушие и относительную чистоплотность обитателей. Поздним вечером я был уже в Катышкинских юртах (11 домов), расположенных на крутом обрыве берега. Здесь несколько русских домов. В сибирской летописи о распространении православия между вогулами упоминается об этих юртах в связи с именем Филофея Лещинского, которого встретила здесь депутация Сатыгинского князя Сатына, хитростью отклонявшая святителя ехать дальше. Здесь я остановился ночевать у «купца», отставного фельдфебеля из подгорной волости, уже много лет проживающего здесь. В разговоре со мною он жаловался на трудные времена и на то, что «вогулишки окончательно измошенничались», но я, смотря на его зажиточность, подумал: «Для тебя-то, брат, хватает еще вогульской честности». Утром я двинулся дальше, в версте от Катышкинских юрт Кима делает громадную луку шириною на перетаске не больше 50 саженей. Приблизительно наполовину станции в Киму, у самого ее устья, впадает Кама, которой мы и поехали до Кучуковских юрт. Около полудня мы были там. Кучуковские — одни из самых беднейших юрт в Кондинской волости, прикурнувшиеся своими убогими лачугами в сосновом бору над озером, в стороне от речки. Кругом — мыс и болота. Казалось, что каждый атом воздуха кишел здесь мошками и комарами; приходилось дышать не воздухом, а мошками. Курева из гнили, из коры пихты немилосердно гадят в юртах, но плохо помогают делу. Неудивительно после этого, что жители Конды почти поголовно страдают глазными болезнями и ранней слепотой. «И здесь люди, и здесь жизнь!» — невольно подумал я, отправляясь дальше.
Кондинский край. Окончание
- Андрей Рябов|Опубликовано 01.08.2022
http://остяко-вогульск.рф/2022/08/01/kondinskij-kraj-okonchanie/